На корабле утро - Страница 118

118

Краем глаза он увидел, как Любава, прозвенев хрусталем в лад тосту какого-то дородного немца в военфлотской фуражке («Это сам командир „Кельна“!» – прошептал на ухо Комлеву невесть откуда взявшийся Чичин), слилась со своим нефасонистым осназовцем в долгом, далеко за гранью приличий, поцелуе, в то время как стоящие рядом бугаи хором считали: «р-раз!», «два!», «три!» Поведнов же, стоявший обочь, глядел на все эти деревенские ритуалы сквозь слезы старческого умиления…

Волевым усилием Комлев запретил себе смотреть на громкое Любавино счастье и решил переключиться на насущное. Лавируя среди столов, он забрался в самый угол, к клонским яствам.

Как он и ожидал, любителей клонской кулинарии оказалось мало. Все, и даже сами клоны, жались к русским блюдам. Лишь двое астроинженеров уплетали долму, запивая ее душистым мятным чаем.

Поразмыслив, Комлев отдал предпочтение аппетитным мясным шарикам, посыпанным пахучей кинзой. Он сгрузил на свою тарелку семь таких и принялся за дегустацию. К слову, за последние два дня на «Ретивом» ему не удалось не то что пообедать, но даже и толком позавтракать. Так что на аппетит он не жаловался…

Комлев как раз гильотинировал вилкой предпоследний шарик, когда за его плечом раздался низкий женский голос:

– Как вам кюфта-бозбаш? Алыча внутри есть, как положено?

– Что, простите? – Комлев обернулся.

Над ним стояла майор Браун-Железнова в лаконично скроенном белом пиджаке и скромной юбке до колен.

– Кюфта-бозбаш. Блюдо, которое вы сейчас едите, – пояснила Александра.

– Стыдно признаться, но я понятия не имею, как оно называется…

– Ай-яй-яй! – Александра шутейно погрозила Комлеву пальцем. – Надо знать кухню вероятного противника… Точнее, основного союзника!

– Да я ее знаю… В некоторых пределах… Даже умею готовить довгу.

– Это суп такой кисломолочный, с тефтельками?

– Да, он.

Александра посмотрела на Комлева с уважением.

– А вершина моих кулинарных талантов – бутерброд с плавленым сырком, – притворно вздохнула Александра. – Слишком рано ушла из дома в Нахимовское училище… А замуж так и не вышла… Впрочем, это к делу не относится. Мы ведь празднуем победу, так?

– Да. Разрешите налить вам шампанского! – Комлев галантно улыбнулся.

– Разрешаю, Владимир!

«Боже мой! Она даже помнит, как меня зовут!» – Комлев был приятно удивлен.

Тем временем микрофоном вновь завладел командир «Кельна» Оливер Байер.

– Друзья! Камрады! Ашванты! Я хотел бы пригласить сюда одного замечательного человека, моего русского коллегу… Мое уважение к нему невыразимо словами… Итак, слово капитану третьего ранга Бондаровичу!

Раздались жидкие аплодисменты. Было видно, что мало кто знает кап-три Бондаровича. Комлев не был исключением.

– Это кто? – прошептал на ухо Александре Комлев. От майора Браун-Железновой пахло пионами и ржаным хлебом.

– Из Разведупра. Правильный мужик. Руководил подрывом астрофагов на Алборзе. Если бы не он, сгорели бы мы все к… к чертям.

– А-а, тогда понятно. Герой, без вопросов.

Бондарович добрался до микрофона с коньячным бокалом в руках. Щеки у него горели, тусклые волосы были взъерошены невесть кем. Из-под кустистых бровей глядели недобрые, проницательные глаза профессионального ликвидатора.

– Спасибо, камрад Байер, – сухо кивнул Бондарович фрегаттен-капитану. – Я хочу поднять этот бокал за тех, кто сделал сегодняшний праздник возможным. Не за поваров, не за официантов, нет. За тех, кто был со мной на планете Алборз. Именно эти люди предотвратили подрыв звезды Макран. Произойди худшее, не было бы ни Макрана, ни Тэрты, ни нас с вами здесь… Эти люди – 92-я отдельная рейдовая рота осназа и ее командир капитан Лев Степашин…

Комлев стиснул зубы. Заиграли желваки. Опять этот треклятый Степашин! Опять он! Не иначе как Господь Бог лично решил покуражиться над ним… Но за какие же это грехи? Впрочем, когда взгляд Комлева скользнул по обтянутой белым шелком коленке майора Браун-Железновой, адская пружина боли в его душе чуток ослабела.

Со словами «Лев Степашин» капитан Бондарович резко выбросил вперед руку с бокалом. Коньяк, вихрем обернувшись вокруг вогнутых стеклянных боков, вырвался наружу, задав точный пеленг на героя здравицы. Многие посмотрели на Степашина. Тот обхватил за талию свою красавицу-подругу и скромно потупился, что-то невнятное бормоча.

– А Бондарович-то, похоже, уже на кочерге! – хихикнув, заметила Александра.

– Я бы… на его месте тоже… – скомкал фразу Комлев.

– Постойте, но вы ведь и есть на его месте! В смысле, тоже герой!

– …И можете смело нажраться, – продолжил ее фразу Комлев с демонической улыбкой.

– Ну… я не это имела в виду… Хотя если не это, то что?

Они оба рассмеялись.

А Бондарович, между прочим, развивал свой тост практически в том же направлении, что и Александра. С воспевания подвига осназовцев он переключился на «Ретивый» с «Камранью».

– Но, друзья мои, все мы стали участниками парадоксальных событий! Когда мы дрались на Алборзе, когда рейдеры «Кельн» и «Изумруд» отважно сражались с врагом на орбите, мы не знали главного… Мы даже не подозревали, что посланцы Родины не только проведали о наших несчастьях, но и принимают самое деятельное участие в нашей борьбе с ксенотварями! В общем, о «Камрани» и «Ретивом» мы не знали. И можете себе представить наше изумление, когда над Алборзом, над этой забытой Богом планеткой, мы увидели авианосцы Второго Ударного флота!..

«Первого. Первого Ударного», – мысленно поправил велеречивого оратора Комлев.

118